На фоне скандала с изъятием приемных и опекаемых детей из многодетной семьи в нижнюю палату парламента предлагается внести законопроект об усилении ответственности сотрудников органов опеки за незаконное изъятие детей вплоть до уголовной. Авторы также намерены добиться изменения самого порядка изъятия ребенка из семьи. За образец предлагается взять уголовно-процессуальные процедуры, используемые при взятии под стражу подозреваемого или обвиняемого по уголовному делу. Предлагается, чтобы органы опеки не могли самостоятельно принять решение, а должны были получить на это санкцию суда.
Органы опеки действительно могут совершать непоправимые для психики детей и семейных судеб ошибки, но этой законодательной новеллой авторы добьются правоприменения, только усугубляющего проблемы родителей.
Полевые исследования Института проблем правоприменения, проведенные в 2014 г. в некоторых регионах, включали наблюдение за тем, как осуществляется профилактика преступности и правонарушений в отношении несовершеннолетних. Основными субъектами этой профилактики со стороны МВД являются инспектора по делам несовершеннолетних, а также участковые уполномоченные. Однако они работают в тесной связи с «гражданскими» службами: отделами социальной защиты, комиссией по делам несовершеннолетних при местной администрации, органами здравоохранения и опеки. Наиболее частой формой профилактики являются совместные рейды как по семьям, уже стоящим на профилактическом учете, так и по вызовам, поступающим от соседей или организаций образования или здравоохранения, если у последних возникают какие-то подозрения, что против несовершеннолетних осуществляются противоправные действия. Несмотря на то что закон приписывает принятие решения об изъятии ребенка представителями органов опеки, де-факто решение принимается совместно всеми, кто приехал на вызов или был в рейде. Нередко детей в опасной ситуации первым обнаруживает полицейский, пришедший разбираться с сообщением, который затем вызывает на место органы опеки. Или же оформление изъятия ребенка из семьи происходит в отделе полиции, как это было с погибшим в больнице Умарали Назаровым, младенцем, которого отобрали в Санкт-Петербурге в 2015 г. у матери-мигрантки.
В любом случае важно, что «на земле» есть неформальные «рабочие группы» из представителей всех ведомств, и именно они и принимают решение о судьбе ребенка. Предлагаемая криминализация ответственности только сотрудников опеки не сработает, поскольку создает сильные стимулы этим группам работать еще более слаженно. В реальной жизни собирать материал для возбуждения уголовного дела в отношении представителя органов опеки будет обязан тот же самый инспектор по делам несовершеннолетних или участковый, который сам принимал участие в этом изъятии и оформлении бумаг. В результате, если уголовное дело будет возбуждено и факт незаконного изъятия ребенка доказан, этот сотрудник полиции получит как минимум выговор за бездействие при совершении преступления. Если не будет оформлен соучастником. Можно по-разному относиться к сотрудникам полиции, но сложно представить, что инспектор или участковый станет активно способствовать расследованию в этой ситуации. Ужесточение закона создаст дополнительные стимулы рабочей группе из представителей ведомств к более слаженной работе и закрытости.
Вторая часть предложений – о том, что решение об изъятии ребенка из семьи должно, так же как и предварительный арест, санкционироваться судьей, – могла бы быть эффективной, если бы суд в нашей стране был действительно независимым. Недавно опубликованная судебным департаментом статистика за 2016 г. удовлетворенных ходатайств об арестах показала, что российские судьи при рассмотрении таких материалов удовлетворяют прошения следствия в 92,5% случаев (в 2015 г. было 91,1% удовлетворенных ходатайств, в 2014 г. – 90,7%). Исследования показывают, что на разбирательство по такому делу судья обычно тратит меньше часа в силу высокой нагрузки и высокой степени доверия к позиции следователя. Необходимость санкционировать изъятие детей из семьи приведет к тому, что в описанную выше неформальную рабочую группу будет включен и судья, и шансы родителей или опекунов на обжалование решения органов опеки будут сведены к нулю.
Предложенные меры по усилению ответственности тех, кто принимает решения, конечно, будут поддержаны российским обществом, готовым всегда и везде искать и наказывать виновных. Однако уголовный закон не единственный и не самый эффективный способ реализации социальной политики. Анализ практики правоприменения показывает, что его ужесточение приведет к еще большим репрессиям в отношении родителей. Ведь «системе» станет значительно «дороже» признать ошибку, и она будет бороться за свою правоту с удвоенной силой. Учитывая, что законность определяется теми, кто сопровождает изготовление документации, можно уверенно утверждать, что ни полиция, ни судьи не получат от предлагаемых нововведений стимулов к тому, чтобы встать на сторону семьи и ребенка.
Вместо того чтобы вводить санкции и карать исполнителей, стоило бы продумывать правовые механизмы защиты позиции семьи и несовершеннолетнего при обжаловании решения госоргана. Например, требовать обязательности бесплатной юридической помощи семьям в такой ситуации, причем независимой от участников описанной выше рабочей группы.
Авторы – научный сотрудник и ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге
Источник Ведомости