Дмитрий Серебренников, стажер Института проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге специально для проекта Комитета гражданских инициатив «Открытая полиция».
Резонансные статьи про систему социального кредита в Китае или подключение технологии биометрического поиска к уличным камерам в Москве заставляют задуматься о том, как российское государство наблюдает за гражданами в общественном пространстве и какими целями оно руководствуется при этом. В связи с этим вопросом в голову невольно приходит метафора «паноптикума» М. Фуко или оруэлловский «Большой брат», который стремится устроить систему тотальной слежки и контроля за всеми сторонами жизни гражданина.
При обращении к российским реалиям, может показаться, что такие ассоциации недалеки от истины, учитывая количество камер на улицах и частые новости о развитии аппаратно-программного комплекса «Безопасный город», который должен объединять в своих центрах мониторинга всю информацию, получаемую от них.
Изначально, идеи об установке систем наблюдения за общественной безопасностью появились еще во второй половине 2000-х гг. на волне проектов по информатизации различных областей госуправления, популярных во время президентского срока Д. А. Медведева и ожидавшейся реформы полиции.
В тот период, ряд регионов и муниципалитетов начали самостоятельную установку таких систем силами местных управлений МВД и администраций. С одной стороны, для того, чтобы сыграть на опережение и получить некоторые преференции от центра, с другой – под влиянием российских IT-компаний в связи с их желанием пролоббировать введение в строй именно их технологических решений в инфраструктуре муниципальной безопасности. На это накладывался тот факт, что после реформы полиции 2011 г. МВД было обязано передать все камеры наблюдения на баланс муниципалитетов, для которых они стали лишь расходной строкой в бюджете. В результате все заинтересованные стороны стали ждать того, что «Безопасный город» станет федеральной программой с государственным финансированием. Тем более что после реформы началась кампания по принятию единой концепции построения и развития аппаратно-программного комплекса.
По задумке её создателей, АПК «Безопасный город» был попыткой адаптировать международный опыт работы «умных городов», где все инфраструктурные системы муниципалитета координировались из одного центра (как один из образцовых примеров – Сингапур). «Безопасный город» – это не только про камеры на дорогах, но и про пожарные датчики, системы ЧС, координацию всех коммунальных служб и ведомств города и т.п. К примеру, предполагалось что буквально силой пары кликов из единого координационного центра, можно будет отправить строго выбранное количество пожарных на происшествие или полицейских на место уличной драки, а затем корректировать их действия на месте. В общем, идея города как «компьютерной стратегии» была популярна и у её проектировщиков, и у лоббистов на федеральном уровне.
В итоге, к 2014 г. программа развития «Безопасного города» все же была утверждена, однако из-за множественных конфликтов интересов ее реализация и финансирование были полностью спущены на уровень муниципалитетов, и федеральных денег программа не получила. Координация её выполнения была отдана МЧС, а не МВД, что совокупно с другими факторами привело к тому, что последнее в течение долгого времени пыталось блокировать ход работ по разработке комплекса, не давая своего согласия на утверждение общей концепции его построения и развития.
В то же время на местах от муниципалитетов требовали отчетов по исполнению программы, что в совокупности с отсутствием четкой законодательной базы привело к появлению множества локальных вариантов функционирования «Безопасного города», где камерами и данными с них могли владеть местные администрации, силовые ведомства, частные охранные предприятия или другие организации. В каждом случае баланс сил зависел от множества факторов, что порождало многочисленные конфликты интересов. При ограниченных ресурсах, разные (преимущественно силовые) ведомства пытались создать систему под свои нужды, в то время, как муниципалитеты стремились снизить нагрузку на бюджет, например, передавая камеры слежения в публичных местах на аутсорс ЧОПам.
Практически единственным повсеместным и самым понятным для местных властей элементом комплекса стала установка камер видеофиксации правонарушений на дорогах. Одна такая камера окупалась в среднем за три месяца. Это было одной из главных причин их популярности, несмотря на то, что в долгосрочной перспективе они не приносили столь высокого дохода.
Единая общероссийская сеть с множественными центрами управления оказалась несбыточным проектом, попав на локальную почву. Однако с этой проблемой столкнулись не только в России. В той или иной мере практически все страны Западной Европы и Северной Америки выстраивали свои системы общественной безопасности «снизу-вверх» (при активном участии, а иногда и контроле, граждан), т.к. проекты, полностью связанные с государственным финансированием, не имели большого успеха. Более того, развитие таких систем за рубежом спровоцировало криминологические дебаты об их эффективности, в результате которых был достигнут определенный консенсус о существовании ограниченного позитивного эффекта от использования камер наблюдения, но также и о том, что они не являются панацеей от преступности. Только продуманное и опирающееся на локальные особенности использование таких систем наблюдения может привести к положительным результатам.
В России же, несмотря на множество проблем, связанных с функционированием АПК «Безопасный город», существуют несколько успешных примеров его построения. Обычно в этих случаях муниципалитеты действуют в связке с региональными властями и больше внимания уделяют хорошему инжинирингу, обслуживанию систем, а также лучшей технической инфраструктуре единых центров мониторинга. Результатом этого становится значительное снижение смертности на дорогах и сокращение количества преступлений, происходящих в публичных местах. Однако, в большинстве случаев, структура «Безопасного города» остается очень разрозненной и не востребованной у полиции.
Тем не менее, при любом из вариантов существует одна общая деталь. Разные ведомства и службы, используя системы видеонаблюдения, «видят» город по-разному и выстраивают свою собственную «оптику» для разных целей. Именно поэтому, говоря об оке «Большого брата», стоит учитывать, что по ту сторону экрана все равно сидит человек.